# Акции Femen в 2012 году
Антиисламская египетская активистка Алия аль-Махди и активистки украинского движения Femen участвуют в акции против проекта Конституции президента Египта Мухаммеда Мурси у египетского посольства в Стокгольме. 20 декабря 2012.
# Femen: Мы не президент Украины, чтобы нас любили
12.10.2012, 16:36Tablo ID
Журнал "SNC", редактором которого является российская оппозиционерка Ксения Собчак, провел в Киеве фотосессию с девушками из движения Femen. Причем впервые скандальных активисток фотографировали в одежде, а не обнаженными.
А белорусскому журналисту Павлу Шеремету украинской "Кровосиси" рассказали о своей идеологии секстремизму и мечты о равенстве между мужиками и бабами.
"Наша главная идеология - феминизм. Просто наш феминизм несколько отличается от феминизма в привычном понимании. Наш феминизм и называется иначе - это" секстремизм ". Это наша идеология и тактика одновременно, мы объединяем секс и экстремизм. Пока наш секстремизм ненасильственный, и мы взяли бензопилу только против креста ", - говорят девушки из Femen.
"Мы осознаем, что играем в мужские игры, и явным доказательством этого является то, что мы играем по мужским правилам. Для того, чтобы нас услышали, мы должны говорить понятным языком. Именно поэтому мы и выбрали такую тактику поведения как секстремизм. Мы проявляем сексуальность и агрессию. Мужчина - хозяин жизни. Ему не обязательно раздеваться, чтобы что-то доказать. Он спокойно ездит в метро топлес, и ему хоть бы что ", - добавляет активистка движения Яна.
При этом секстремисткы-Кровосиси уверяют, что стараются себя контролировать.
"... Это не значит, что если мы спилили крест, то завтра мы должны пойти и съесть младенцев. Мы стараемся себя контролировать. Даже с тем крестом мы взвешивали все" за "и" против ". Мы понимали, какой это шум вызовет. Мы же взвесили и поняли, что, несмотря на повышенную религиозность общества, это позволит нам все-таки остаться живыми. Просчитали, что все-таки не убьют ", - говорит феменивкa Александра.
Femen: Мы избрали тактику поведения как секстремизм. Мы проявляем сексуальность и агрессию
Напомним, памятный крест феменкы спилили в знак протеста "против несправедливого и жестокого приговора девушкам с российской панк-группы" Pussy Riot ". Причем то, что сами" Pussy Riot "акцию феменок не одобрили, девушек не обидело.
По словам лидера движения, Анны Гуцол, феменкы усиливают свою тактику:
"Мы от политической сатиры перешли к секс-диверсий, проникновения на территорию врага. И в этом смысле голую грудь уже не имеют того значения, которое имели вначале:" Ух ты, голая баба! ". Это остается символом нашего проникновения на территорию врага" .
"Ведь, как оказалось, нет ничего страшнее, ужаснее и отвратительного для врага, чем голая женщина, протестующая на его территории. Не нужно ни бомб, ни гранат, ни пистолетов, достаточно женщине с голой грудью зайти на территорию патриархата", - объясняет Анна.
По словам активистки Александры Шевченко, под патриархатом следует понимать "мужчин вообще".
"Территория патриархата - это территория мужчин, которые считают, что женщины - это молчаливая прислуга, объект их сексуальной и материальной власти. Мы атакуем важны для патриархата символы, то крест, то кубок УЕФА", - говорит Шевченко.
"Мы от политической сатиры перешли к секс-диверсий"
К слову, своим главным врагом феменкы называют именно представителей патриархата.
"Любой представитель патриархата. Их дофигища, на самом деле. Мы имеем в виду не патриарха Кирилла непосредственно, а патриархат в целом. От слова" папа ". Этот патриархат - это и религия, и экономика, и политика. Наивысшая степень патриарха в политике - это диктаторы, мачо от политики. Все эти сферы, которые занимают мужчины и царящие там, преобладают и создают несвободы, препятствия для женщин. Для нас все эти мужчины - враги ", - заявляет Анна.
Поэтому судя по всему, барышни-активистки все же выступают за матриархат.
"Я за матриархат. Это неплохой вариант, но мы говорим о том, чтобы женщина имела права и свободы, чтобы мы лишили мужчин доминирующей роли", - добавляет Александра.
"У нас есть либеральное крыло в организации и радикальное. Пусть мужчины остаются ... Пусть носят сумки, так. Это все должны делать мужчины", - уточняет Анна.
Впрочем, несмотря на то, что мужчин феменкы называют своими врагами, в попечительском совете Femen, как отметил Шеремет, - только мужчины.
"Не мужчины, а патриархальная система правления - наши враги. Это мы их используем. У кого есть деньги? Деньги, в принципе, у мужчин. И они нам помогают, в большинстве своем, это иностранцы", - разъяснила Гуцол.
"Не мужчины, а патриархальная система правления - наши враги"
На то, что многие женщины активисток феменивського движения тоже не любят, девушки отвечают так:
"Мы не направляем свою деятельность на то, чтобы нас любили. Мы же не президент Украины, чтобы нас любили и голосовали, не депутаты Верховной Рады".
Причем феменивкы на 100 процентов уверены, что украинские женщины, пусть даже они этого не осознают, требуют их защиты.
"Требуют! Раб будет рабом, пока он не осознает, что он раб. Украинские женщины сами не осознают, что они нуждаются в нашей помощи, что они не свободны. Им навязали с детства, что они свободны и делают все, что хотят , что они управляют мужчинами, которые работают и зарабатывают деньги ради них, а они - принцессы и королевы. А на самом деле, это большой миф ", - утверждает лидер движения.
"На самом деле, грязная, низкая, низкооплачиваемая работа достается женщинам, в том числе украинским женщинам. Каждая четвертая проститутка Европы - это украинская, к большому нашему стыду. Женщины для того, чтобы выжить и прокормить себя, идут на самые грязные, унизительные должности", - добавляет Гуцол.
"Понятно, что если страна живет бедно, то и бабы, и мужики работают на плохой работе. Но при этом мужик пришел домой, валяется у телека и управляет своей бабой, ждет ужина и любви ...", - вставляет пять копеек Александра.
"Мы не направляем свою деятельность на то, чтобы нас любили. Мы же не президент Украины, чтобы нас любили и голосовали, не депутаты Верховной Рады"
Как уверены девушки, проституция - целиком на совести мужчин.
"Проституция - это сугубо мужской прикол. Это их бизнес, они - клиенты, они стимулируют рост предложения, они на этом зарабатывают деньги. Это мужская проблема. И она, прежде всего, находится у них в голове. Мужик считает нормальное - купить женщину, он типа классный и типа пацан ", - говорит Александра.
Между тем, активистки отмечают, что отношение к их движению в мире различается в зависимости от страны.
"В Украине каждая наша акция заканчивается задержанием милицией до 10-15 суток. В России это уже более жесткие формы. Там ФСБ с нами общается, допрашивают. В Белоруссии схема понятна - страшна. А в Европе нас вообще не задерживают, а в основном, наоборот, охраняют ", - объясняет Анна.
К тому же, иногда на феменивок смотрят как на глупых, девушки относятся более или менее спокойно.
"... Мы имеем тот же творческий и интеллектуальный потенциал, и мужики, которые стоят рядом, но на нас смотрят как на глупых. Поэтому мы решили стать феминистками", - объясняет Яна.
"... Французский журнал назвал нас" восставшими Барби ", - похвасталась между тем Гуцол.
"Мужик считает нормальное - купить женщину, он типа классный и типа пацан"
При этом активистки яро отрицают "стандартную классическую вульгарную, народную", как они это называют, "линию понимания феминизма".
"Вы сейчас проводите стандартную классическую вульгарную, народную линию понимания феминизма. Феминистки - это типа обиженные женщины. Это вся та гадость и наслоения, которые закладываются мужчинами для того, чтобы другие женщины не присоединились к движению", - говорит Александра.
"Не иди в феминистки, а то тебя замуж никто не возьмет", "Ты пошла в феминистки? Ах ты несчастная, то у тебя, наверное, произошло", - внушают они в головы женщин. Так, среди феминисток много и несчастных женщин, но хватает и счастливых ... "- утверждает она
По словам активистки Александры, участники движения "Фемен" стремятся равноправия:
"Мы хотим, чтобы все было поровну. Мы хотим, чтобы было равноправие".
"... Дело в том, что мы боремся не за возможность работать отбойным молотком, а за доступ, скажу простым языком, к кормушке. Мы тоже хотим занимать государственные должности, мы хотим быть министрами, мы хотим управлять банками, крупными предприятиями. Мы тоже хотим влиять на общественную и политическую жизнь ", - заявляет Анна Гуцол.
"Мы хотим, чтобы было равноправие ... Мы тоже хотим занимать государственные должности, мы хотим быть министрами, мы хотим управлять банками, крупными предприятиями"
А еще лидер движения на всякий случай заверила, что ее девушки - не лесбиянки.
"Нет, мы не лесбиянки. Начале Femen я специально носила длинные волосы, чтобы, не дай бог, меня никто не считал лесбиянкой, а потом поняла, что не имеют значения эти стереотипы и представления", - объясняет Аня.
По ее словам, в целом феменивкам непросто:
"Знаете, как нам сложно, на самом деле!? Мы несем свой женский посыл. Я - женщина, я вышла на протест. Не важно, с какой теме. И самое главное для нас каждый раз донести людям:" Я - женщина, я вышла на протест " . Знаете, когда израильская армия отправляла против Палестины женщин, как они демонстрировали, что против них идут женщины? Женщины шли по пояс топлес, чтобы было видно ".
Кроме того, активистки заверили, что ни за одну свою акцию они стыда не чувствуют.
"... Нам ни за одну акцию не стыдно. Мы гордимся каждой акцией. Сегодня националисты готовы сжечь нас за спиленных крест, но если завтра мы попадем под машину автора закона о русском языке, они снова нас будут любить", - уверена Гуцол.
"Мы не стремимся угодить всем. Мы стремимся просто высказать свое мнение", - добавила лидер движения Femen.
"Самое главное для нас каждый раз донести людям:" Я - женщина, я вышла на протест"
Фото журнала "SNC" По материалам: pravda.com.ua
Femen: Разрыв Крещатика
Femen
Дикие лозунги, грация и акции топлес сделали движение Femen брендом мирового уровня. RS отправился к девушкам в столицу Украины.
Утро среды. Центр Киева. Во дворе дома 21 по Михайловской улице нервно курит женщина с короткими рыжими волосами. Анна Гуцол, основатель и глава женского движения Femen, держит в руках мобильник и ждет звонка от активистки Яны Ждановой, которую только что задержали в нескольких кварталах отсюда, на проходной украинского кабинета министров. У той, по всей видимости, отобрали телефон, и от знакомых журналистов известно лишь, что намеченная на сегодня очередная акция Femen провалилась. «Не может все время сопутствовать удача, не может», - причитает Анна и объясняет, что перед Яной стояла задача пробраться под видом журналистки на заседание правительства, в фирменном стиле Femen за доли секунды обнажить торс и успеть прокричать лозунги акции, пока ее ожидаемо не скрутят охранники. «Женщины — в кабмин!» - так должна была называться акция, если бы она оказалась успешной. Кстати, женщина в кабмине Украины уже есть — это вице-премьер Раиса Богатырева (а еще не так давно Украина была одной из немногих стран мира с женщиной-премьер-министром Юлией Тимошенко, ныне находящейся в местах не столь отдаленных), но феминисткам из Femen этого, естественно, недостаточно.
Подготовка к акции проходила накануне на моих глазах. Едва я зашел в дверь с двумя разноцветными грудями (дизайн Темы Лебедева), как меня предупредили, что «тут все прослушивается», поэтому обсуждение предстоящей акции девушки вели либо шепотом, либо выходя в тот самый дворик. Новый офис Femen (они сняли его в начале лета) — это полуподвальное помещение бывшего модного магазина одежды: одна большая комната, похожая на маленький спортзал, кабинет со столом и оргтехникой, весь обклеенный фотографиями и публикациями о Femen, и кладовка. Анна бегает из комнаты в комнату, что-то обсуждает то с одной, то с другой девушкой и постоянно отвлекается на телефонные звонки. Конспираторы из Femen выходят никудышные: напрямую мне никто ничего не объясняет, говорят: «Вы нас извините, просто у нас очень серьезная вещь планируется, завтра сами все узнаете», - но не услышать слово «кабмин» невозможно, а когда дело доходит до выбора исполнителя, Яна громко кричит: «Можно я!»
Femen, существующее уже больше четырех лет, является новым течением в феминистическом движении. До того новым, что многие критики до сих пор отказывают «феменкам» в праве называться феминистками, ну а они, в свою очередь, презрительно, конечно, отзываются о классическом феминизме. Femen — это протест «с голой грудью» в прямом смысле слова, но если раньше к девушкам, раздевающимся по пояс и истошно кричащим какие-то лозунги перед фото- и телекамерами, относились снисходительно, то после августовской акции в поддержку российской панк-группы Pussy Riot на майдане Незалежности отношение к Femen резко изменилось, по крайней мере на Украине и в России. 17 августа активистка Инна Шевченко бензопилой спилила поклонный крест, установленный Украинской греко-католической церковью в память о жертвах сталинских репрессий. Против Инны, тоже стоявшей у истоков Femen, завели уголовное дело, она спешно покинула Украину и в настоящее время является главой недавно открытого парижского отделения Femen. Нет на месте в Киеве и еще одного «лица» Femen, чаще других появляющихся на фотографиях с акций, — Александры Шевченко, уехавшей на семинар в Австрию. Анна Гуцол, обе Шевченко (они не сестры, а однофамилицы), а также еще одна девушка — Оксана Шачко — занимаются Femen фактически профессионально: другой работы и источника доходов у них нет. Кроме Анны и Оксаны в офисе сейчас находятся еще пять-шесть человек; мы сидим прямо на полу, я задаю вопросы, а отвечают наперебой те, кто может отвлечься от подготовки к акции. Именно Оксана производит впечатление самой радикальной и «безбашенной» активистки, и на вопрос, насколько сознательной была акция со спиливанием креста, отправляет «в утиль» концепцию религии как таковую: «Абсолютно сознательной, мы же против религии и боремся. Религия и церковь стоят на страже и защите установленных государством правил. То есть патриархата. И мы боремся против этого». Яна пытается смягчить ответ рассуждением о том, что они «за то, чтобы религию отправить в область личных отношений», но Оксана стоит на своем: «Вообще чтобы религии не существовало! В двадцать первом веке пора уже избавиться!» «Ну я за то... если кто-то хочет, чтобы религия существовала...», - возражает Яна, на что явно склонная говорить лозунгами Оксана повторяет: «Это закрепощение!» - и лишь затем позволяет себе чуть-чуть уступить: «Ну это очень личный вопрос — у каждого своя борьба с религией. Но позиция Femen, общая наша позиция: мы за объединение всех женщин в мире. Чтобы мы были единой армией. А религия, к сожалению, тоже ставит границы между людьми, она становится аккумулятором распрей между людьми, вместо того, чтобы бороться за свою собственную свободу, они там спорят, у кого какой бог».
Тем временем «штаб» Femen коллегиально принял решение о тактике предстоящей акции в кабинете министров: Яна попытается пройти на заседание по фальшивой журналистской аккредитации, выписанной на имя еще одной активистки Femen Ирины Фоминой. Саму Иру «на дело» не пошлют: для одиночной акции она еще слишком неопытна и «засветилась» пока только однажды, причем в России — была одной из трех девушек, прорвавшихся 4 марта, в день президентских выборов, на избирательный участок, где голосовал сам «старый новый» российский президент, и пытались «украсть голоса за Путина». В смелости и способности Яны действовать самостоятельно сомнений нет — именно она фактически в одиночку в конце июля провернула «нападение» на патриарха Кирилла в киевском аэропорту Борисполь. Технологически нынешний «прорыв» в кабмин готовится почти так же, как та акция под названием «Kill Kirill». «Я зашла туда (на территорию аэропорта Борисполь, - прим. RS) абсолютно официально, у меня была аккредитация, - рассказывает Яна, пока другие девушки начинают красить ей волосы, чтобы она хоть немного походила на паспортную фотографию Иры. - Я лично за пропуском ездила в пресс-центр Киево-Печерской лавры. Мы получили аккредитацию от издания «Харьковские ведомости». Нет-нет, они были не в курсе. У нас там активистка раньше работала, и в общем-то девочка на пропуске была на меня похожа. И я просто поняла, что когда самолет приземлится и когда он подойдет к микрофонам, все — подход к нему будет закрыт, потому что все будут смотреть, чтобы к нему никто не пробрался. Я поняла, что нужно улучить такой момент, когда все будут думать о другом. То есть пока он идет. Так было принято решение выбежать именно ему навстречу. Я, конечно же, в своих мыслях была уверена, что добегу до него, потому что охраны рядом с ним не было. К объективам я уже выбежала обнаженная, потому что я в один прыжок успела и раздеться. Как вы видели, меня перехватил, причем очень мастерски, какой-то человек в рясе». На кадрах съемки встречи патриарха в Киеве, которую можно посмотреть на YouTube, видно, что Яна не добежала до господина Гундяева действительно всего какие-то пару метров. «У меня был план или шапку ему сбить, или в бороду вцепиться. Хотелось же, конечно, какое-то более агрессивное действие предпринять, потому что все-таки этот человек на самом деле — один из ярких представителей диктатуры, один из ярких представителей патриархата, против которого мы боремся. То есть для нашей организации это один из главных врагов».
Обе антирелигиозные акции Femen были посвящены событиям в России — в пресс-релизах по их поводу украинки однозначно указывали, что таким образом выражают солидарность с Pussy Riot и выступают за свободу протеста. А если добавить к этому еще две акции: февральский «захват» штаб-квартиры Газпрома, когда Оксане Шачко удалось водрузить над зданием на Наметкина украинский флаг, и упоминавшийся прорыв на избирательный участок в марте — то получится, что в этом году деятельность Femen приобрела ощутимый российский вектор. Тем не менее экспансия Femen происходит где угодно: в Европе (открылся центр в Париже, проходят акции в Голландии, Германии, Италии), в Бразилии (еще один офис), в США, в Канаде — но только не в России. Когда мы с Анной в очередной раз выходим во двор покурить, я спрашиваю, почему Femen нет в России. «Наверное, потому что у вас там вообще ничего нет!» - смеется Гоцул и аккуратно выбирая слова, но решительно продолжает: «В России... я бы не сказала, что мы ничего не сделали. Не будем скромными: скажем, что в России у вас появились Pussy Riot. Благодаря нам. Благодаря тому, что мы здесь появились, начали что-то делать на постсоветском пространстве, начали делать женскую движуху. Они могут там открещиваться или не открещиваться». Действительно, находящиеся в заключении участницы Pussy Riot сразу после акции на Майдане передали через адвокатов, что не принимают поддержки в виде спиливания крестов. Более того, муж одной из арестанток Надежды Толоконниковой Петр Верзилов подчеркнул, что акция Pussy Riot в Храме Христа Спасителя носила исключительно политический и ни в коем случае не антирелигиозный смысл. Однако история неоднозначных и, мягко говоря, конкурентных отношений двух радикальных женских инициатив в России и на Украине началась, естественно, задолго до спиливания креста и вообще дела о панк-молебне в ХХС. До ареста Толоконниковой, Алехиной и Самуцевич (ныне отпущенной на свободу) в прессе не появилось ни одного серьезного сравнительного анализа Pussy Riot и Femen: видимо, эксперты считали не заслуживающим внимания «дрыганья» и тех, и других (только одни это делали анонимно в балаклавах, а другие максимально открыто — вплоть до полного обнажения). Арест же объединил всех людей с минимальными представлениями о гуманности во мнении, что сначала нужно вызволить российских девушек из тюрьмы и лишь потом обсуждать их «мэссидж» по существу. Только к началу судебного процесса идейный аспект дела снова стал предметом обсуждения — стараниями самих девушек, которые решили всем напомнить, что вообще-то они прежде всего феминистки и лишь во вторую очередь — борцы с режимом. Теперь Анна Гуцол пользуется случаем, чтобы расставить свои акценты в этой истории: «Они могут открещиваться сколько угодно, но для своих первых акций идеи они брали у нас — несмотря на то что они говорили «а, это Femen, они изжили себя, что же они все эти сиськи, а мы лучше». Акция на Лобном месте — это наша акция на ЦУМе (киевском - прим. RS). То есть у нас проходит акция — буквально через три недели они берут нашу площадку и ретранслируют. Акция в Храме Христа Спасителя — у нас была акция под Храмом Христа Спасителя за два месяца до их протеста, которая называлась «Боже, царя гони». Вы не находите соответствия? Находим соответствие». Я, в свою очередь, не могу не вспомнить, что одно из первых выступлений Pussy Riot на крыше троллейбуса крайне похоже на давнишнюю акцию Femen на крыше милицейского автозака. Анна продолжает: «Но вместе с тем они заявляют, что «не-не-не», что Femen — «они, фу, дуры». Мне не обидно, кому-то из наших девчонок обидно». Впрочем, активистки Femen несколько раз повторяют, что по-прежнему поддерживают Pussy Riot. «Для нас очень важно, что существует женский активизм, существует женский протест, - объясняет Гуцол. - Эти женщины показали всем в России, мужчинам в том числе, как нужно действовать. Они стали теперь реальным символом освобождения России. Нельзя не восхищаться ими, их действиями».
До сих пор в русскоязычной «Википедии» в статье о Femen (которую, видимо, писали приверженцы классического феминизма) можно прочитать, что украинки вообще не являются феминистками. Позиция критиков сводится к двум, простите за каламбур, аргументам: голым грудям. Как можно бороться за права женщин, выставляя себя объектом очевидного сексуального внимания? Анна Гуцол совершенно с этим не согласна. «Изначально у нас — народный феминизм. Нам главное, чтобы девушка хотела быть свободной. И она хочет иметь свои права, хочет реализовывать свои возможности, хочет быть гражданским деятелем — и это важно. Самая главная заявочная акция была «Украина — не бордель» против секс-туризма и проституции в нашей стране. Мы тогда вышли в одеждах проституток протестовать против проституции. Я помню, все говорили: «Как это вы: в одежде проституток против проституции?!» Знаменательное в этой акции было то, что мы вышли и заявили, что мой вызывающий вид, моя одежда, моя сексуальность — не есть повод для домогательств, не есть повод, чтобы рассматривать меня как товар, как секс-объект, и под этим лозунгом теперь идут марши SlutWalk по всему миру. Они взяли этот лозунг у нас. Мы тогда заложили основы для нового направления феминизма. Женщины сейчас используют свое тело как инструмент борьбы. И я думаю, это самое важное, главная фишка нового феминизма — что женщина своим телом, своей сексуальностью будет вести свою борьбу. Это мужская индустрия эксплуатирует эту сексуальность — пользует, продает, покупает. Кажда женщина выходит на протест, на борьбу — она возвращает себе эту сексуальность. Это моя сексуальность уже. Да, мы знаем, что благодаря сексуальности продают печеньки и мороженное, машины и все на свете. Почему бы ей не проталкивать феминистические идеи?»
Анна признает, что решение выходить на акции топлес было по сути маркетинговым: без «голых сисек» на очередных феминисток просто не обратили бы внимания. «Нужно бороться по правилам этого рынка, - подтверждает Гуцол. - Если ты хочешь, чтобы идеи распространялись, нельзя быть маргиналами». Правда, Анна считает, что девушки Femen, выходящие на акцию протеста полуобнаженными, вообще не вызывают сексуального желания — благодаря исходящей от них агрессии. «У нас в протесте никогда нет зазывающей позы. Как говорил мне один знакомый: «Ну, конечно, клевые вы девки, но вы в протесте такие страшно злые, что у меня б не встал на вас! Вы ж страшные!»
Вторая важная составляющая успеха Femen, по мнению Гуцол, - это совмещение провокационной формы протеста с острополитическим содержанием. Еще при президенте Ющенко Femen устраивали акции с участием обнажавшихся девушек, однако особого резонанса они не имели — потому что были посвящены социальным темам, да и милиция реагировала на протесты совершенно индифферентно. «У нас было очень много споров в организации — делать топлес или нет, - рассказывает Анна. - У нас доходило даже до того, что надо поделить организацию на два направления — типа, «лайт»-вариант: мы тут с шариками ходим протестуем, и «хард»-вариант: группа сумасшедших. Инна Шевченко была одна из тех, кто был против топлес-протеста...» Одна из девушек со смехом вставляет: «Потому что у нее сиськи маленькие!», но Анна все-таки заканчивает свою мысль: «...но постепенно сама жесткость со стороны украинской власти нас выбила на радикальные действия. Потому что мы поняли, что со своими шариками мы с ними не справимся».
«Мы поняли поразительную вещь, - резюмирует Гуцол смысл «голого протеста». - Оказывается, голая протестующая девочка у кабмина очень возмущает наших чиновников — они же замшелые, совковые, патриархальные. «Как вы позволили, чтобы эти меня опозорили!» Понимаете — опозорили! И мы постепенно понимаем, что голая девушка, врывающаяся в выступление высокого чиновника, может опозорить его больше чем ведро говна, которое мы вылили бы на голову. Вроде бы почему? Но оказывается так. Мужики, диктаторы, не терпят оскорбления от женщин. Самое унизительное, что может быть, это когда тебя унизит, оскорбит женщина. Мы прекрасно это понимаем. Это очень здорово, что он настолько низкий человек, что его легко оскорбить мной голой. Это великолепно. И если основной публике смешно, то мы знаем, что кому-то не смешно. Кому-то конкретно, против кого мы вышли, ему очень не смешно».
Через три недели после этого разговора Мосгорсуд неожиданно для всех решит выпустить на свободу одну из осужденных участниц Pussy Riot, и в интервью «Новой газете» Екатерина Самуцевич будет говорить о совершенно тех же самых мотивах преследования современных феминисток: «Поэтому понятно в том числе и личное раздражение Путина на нас. Это видно даже по недавнему его интервью — у него явно какая-то личная уже неприязнь. Мало того что он просто как президент недоволен. Но еще вот это раздражение, что какие-то девушки, какие-то женщины посмели сделать такой жест. И сделали это сами. Вот это его, конечно, оскорбило, как такого мачистского лидера. У него явно выстроен этот образ, и это по нему ударило».
Обида на Pussy Riot, тем не менее, действительно иногда проскальзывает в словах активисток Femen, особенно когда речь заходит о резонансе от акций двух группировок. Яна, отсидевшая за нападение на патриарха Кирилла пятнадцать суток, замечает: «Я считаю, что если бы не Pussy Riot, то это тоже бы вызвало большой резонанс, потому что это тоже немало. Извините, просто за то, что выбежала с голой грудью на патриарха, посадить на 15 суток?! Это тоже очень жесткое наказание. Я ведь ничего ему не сделала». И более радикальная Оксана тут же подхватывает: «Мы могли бы поплатиться гораздо большим. Мы тоже не знали, мы думали — может, на полгода закроют. Я думаю, что даже 15 суток — это очень слабо и нам повезло, что... В общем, мы готовы, думаю, на большее».
Небыстрый процесс переделывания блондинки Яны в брюнетку «Иру» постепенно подходит к концу. Ей в очередной раз сушат волосы, она надевает белую блузку, невзрачный кирпичного цвета пиджак, и в таком виде (под всеобщие шутки о том, что именно так, видимо, должна выглядеть типичная киевская журналистка) Анна снимает ее на мобильный телефон — чтобы тут же распечатать фотографию для поддельного журналистского удостоверения. Правда, как именно оно должно выглядеть, ни у кого в офисе Femen представления нет, и я попадаю в неловкую ситуацию: меня просят показать для примера мою пресс-карту корреспондента русского Rolling Stone, которой у меня, признаться, отродясь не было. В конце концов дизайнер Дима (он помогает Femen бесплатно, получая в обмен возможность использовать их помещение для своей основной работы) сооружает «корочку», которую осталось только заламинировать в ближайшей мини-типографии.
Непосредственно перед акцией на груди, животе и спине Яны неровными буквами (что тоже стало фирменным стилем Femen) будут нарисованы лозунги — в данном случае «Женщин — в кабмин!». В любом случае очевидно, что вся подготовка протестного мероприятия стоила Femen сущие копейки: фактически только расходы на краску для волос, фломастеры и ламинирование пропуска. Тем не менее оппоненты движения, устав высмеивать сиськи, пытаются в последнее время «подкопаться» к финансовым делам Femen. Один из ведущих украинских телеканалов «1+1» в сентябре показал большой «разоблачающий» сюжет о деятельности движения Femen. Журналистка внедрилась в ряды активисток, снимала скрытой камерой процедуру «инициации» (неофиток, желающих вступить в Femen, заставляют раздеться и сняться на фотокамеру в голом виде) и в том числе рассказывала о «тысяче долларов», которые, якобы, получают «феменки» за участие в каждой акции. Авторы программы задаются вопросом, откуда у Femen деньги на киевский и парижский офисы, — но оставляют его без ответа (если не считать таковым туманное заявление, что их спонсирует некий «миллионер»). Анна Гуцол называет эту программу началом «большой кампании по дискредитации женского движения Femen». «Этот говно-сюжет — он вроде бы говно-сюжет, расследования нет, — объясняет Анна. — Но то, что девушки из Femen получают деньги за акции и их спонсирует тайный миллионер — это как снежный ком начинает распространяться в прессе. Никто из наших журналистов не поинтересовался, «девочки, а это правда?». Ничего подобного. Все перепечатывают как факт». Естественно, девушки из Femen отрицают, что получают деньги за акции (если не считать того, что, как уже говорилось, Гуцол, Шевченки и Шачко живут на деньги от Femen, получая от семисот до тысячи долларов в месяц). «Ритуал инициации» — правда. Оксана подтверждает, что новичков, желающих участвовать в топлес-акциях, просят для начала продемонстрировать готовность раздеться хотя бы в офисе Femen. Однако «феменки» утверждают, что не только знали, что автор телесюжета — Дарина Чиж — снимала их скрытой камерой, но сами же изначально дали на это разрешение. «Мы знаем ее много лет, поэтому не ожидали от нее подобного, — удивляется Анна и рассказывает о еще одном сюжете на том же телеканале. - У них есть программа «Итоги недели». Они десять минут посвящают Femen, открытию офиса в Париже, и идет самое смешное: журналистка берет интервью у якобы новой активистки Femen Марины со спины, которая говорит, что «Я видела как им привезли пять тысяч долларов». Так это интервью дает журналистка «1+1» Дарина Чиж, которая нас тут снимала! Я-то ее сразу узнала. Видно, что идет какая-то заказуха. Кем и почему — непонятно». Femen объявили, что подают в суд на журналистку и телеканал, обвиняя тех в умышленной клевете. Гуцол признается, что у движения нет прямых конфликтов с политиками, поэтому подозревает, что «кампания по дискредитации имеет церковные корни».
Но откуда же берутся деньги? Анна отвечает: «Мы живем на деньги благотворителей. И на деньги, вырученные от продажи футболок и аксессуаров с брендом Femen». До 2010 года у Femen был попечительский совет, в который открыто входили люди, готовы финансово помогать движению. Однако с радикализацией акций Femen было решено отказаться от этой формы спонсорства и перейти на анонимные пожертвования — чтобы, как говорит Гуцол, «ни мы, ни жертвователи не имели из-за сотрудничества репутационных потерь». Мне Анна тоже не раскрывает, кто они, нынешние жертвователи, лишь туманно объясняет, что «ни в коем случае это не должны быть политики или религиозные деятели и тому подобное». Зато увлеченно рассказывает о том, насколько успешным оказался их проект интернет-магазина атрибутики Femen, оценивает доходы от него в половину всего бюджета движения, но в конце концов ей приходится признать, что у них лишь «получилось перейти на самоокупаемость». Сейчас на сайте Femen представлено десяток футболок по 25-30 долларов за штуку, несколько сувениров, вроде кружек с логотипом движения, и предложение получить отпечатки грудей любой из активисток Femen.
Еще одну попытку найти источники доходов Femen предпринял в сентябре российский кабельный телеканал «Дождь». Активистки Femen рассказывают мне об этом со смехом и недоумением: им непонятно, чем вызвано появление предвзято-критического материала на считающемся либеральным и оппозиционным канале. Хотя авторы сюжета постарались перечислить все известные и выдуманные источники финансирования Femen за все время их существования, в результате оказалось, что, по подсчетам самого же «Дождя», расходы на акции «феменок» за последний год составили 40 тысяч долларов — совсем небольшая, если подумать, сумма для всемирно известного уже движения. Так и не разъяснив зрителям, как же можно «заработать на сиськах», «Дождь», однако, не упустил возможности с удовольствием констатировать, что Pussy Riot добились большего эффекта одной своей акцией в ХХС.
И все более жесткое противодействие Femen со стороны правоохранительных органов, и негативный имидж движения в украинских средствах массовой информации влияют на численность «феменок» – Анна Гуцол признает, что в самом Киеве их становится все меньше: «Мы очень потеряли в количестве активистов, но несмотря ни на что у нас все равно появляются новые активистки, новые люди». Яна Жданова, отправляющаяся завтра на акцию, сама не так давно присоединилась к движению. Правда, ее исключительная смелость, раскованность и решительность быстро находят свое объяснение: по своей основной профессии Яна — стриптизерша. «Ночью я раздеваюсь за деньги, а днем — бесплатно», - комментирует она со смехом и немного удивляется, когда я не выказываю намерения углубиться в тему «стриптизерши-феминистки». Но ведь и правда: если Femen выступает за право женщины на собственную сексуальность, то почему бы феминистке не зарабатывать этим на жизнь?
Наконец, наступает среда — день заседания украинского кабинета министров. Мы ожидаем возвращения Яны в офисе Femen, к 11 часам утра уже ясно, что акция провалилась, но сама Жданова появляется тут только к пяти вечера — ее несколько часов продержали в отделении милиции, после чего выпустили на свободу с повесткой в суд. Оказалось, что в кабмине готовились к появлению активистки Femen: всех журналистов впускали через проходную без задержек, и лишь документы Яны вызвали интерес охранников. «Я очень старалась законспирироваться — я сама себя в зеркале не узнавала, на самом деле, - с детским недоумением восклицает Жданова. - Вполне на журналистку тянула. Начальник охраны начал придираться — что-то ему в фотографиях не понравилось. Я думаю, что нас, возможно, кто-то сдал или прослушали». Яна попыталась забрать свои документы и уйти тихо, но охранники догнали ее на крыльце и окружили. Из ее рассказа поначалу даже непонятно, попыталась ли она все-таки провести акцию прямо на проходной, но потом Яна все-таки подтверждает: так как вокруг все еще толпилось несколько журналистов, она все-таки начала срывать с себя одежду и пытаться выкрикивать лозунги. «Они начали очень жестко заламывать руки, прижимать к стене, укладывать на асфальт», - без особого трепета рассказывает «феменка» и потом с сожалением заключает: «Плохо, что не было камер». Одна из местных журналисток, наблюдавшая эту сцену со стороны, обратилась к сотрудникам безопасности: «Зачем вы ее так ломаете, наденьте на нее просто наручники».
Femen
|
Дикие лозунги, грация и акции топлес сделали движение Femen брендом мирового уровня. RS отправился к девушкам в столицу Украины.
Утро среды. Центр Киева. Во дворе дома 21 по Михайловской улице нервно курит женщина с короткими рыжими волосами. Анна Гуцол, основатель и глава женского движения Femen, держит в руках мобильник и ждет звонка от активистки Яны Ждановой, которую только что задержали в нескольких кварталах отсюда, на проходной украинского кабинета министров. У той, по всей видимости, отобрали телефон, и от знакомых журналистов известно лишь, что намеченная на сегодня очередная акция Femen провалилась. «Не может все время сопутствовать удача, не может», - причитает Анна и объясняет, что перед Яной стояла задача пробраться под видом журналистки на заседание правительства, в фирменном стиле Femen за доли секунды обнажить торс и успеть прокричать лозунги акции, пока ее ожидаемо не скрутят охранники. «Женщины — в кабмин!» - так должна была называться акция, если бы она оказалась успешной. Кстати, женщина в кабмине Украины уже есть — это вице-премьер Раиса Богатырева (а еще не так давно Украина была одной из немногих стран мира с женщиной-премьер-министром Юлией Тимошенко, ныне находящейся в местах не столь отдаленных), но феминисткам из Femen этого, естественно, недостаточно.Подготовка к акции проходила накануне на моих глазах. Едва я зашел в дверь с двумя разноцветными грудями (дизайн Темы Лебедева), как меня предупредили, что «тут все прослушивается», поэтому обсуждение предстоящей акции девушки вели либо шепотом, либо выходя в тот самый дворик. Новый офис Femen (они сняли его в начале лета) — это полуподвальное помещение бывшего модного магазина одежды: одна большая комната, похожая на маленький спортзал, кабинет со столом и оргтехникой, весь обклеенный фотографиями и публикациями о Femen, и кладовка. Анна бегает из комнаты в комнату, что-то обсуждает то с одной, то с другой девушкой и постоянно отвлекается на телефонные звонки. Конспираторы из Femen выходят никудышные: напрямую мне никто ничего не объясняет, говорят: «Вы нас извините, просто у нас очень серьезная вещь планируется, завтра сами все узнаете», - но не услышать слово «кабмин» невозможно, а когда дело доходит до выбора исполнителя, Яна громко кричит: «Можно я!»
Femen, существующее уже больше четырех лет, является новым течением в феминистическом движении. До того новым, что многие критики до сих пор отказывают «феменкам» в праве называться феминистками, ну а они, в свою очередь, презрительно, конечно, отзываются о классическом феминизме. Femen — это протест «с голой грудью» в прямом смысле слова, но если раньше к девушкам, раздевающимся по пояс и истошно кричащим какие-то лозунги перед фото- и телекамерами, относились снисходительно, то после августовской акции в поддержку российской панк-группы Pussy Riot на майдане Незалежности отношение к Femen резко изменилось, по крайней мере на Украине и в России. 17 августа активистка Инна Шевченко бензопилой спилила поклонный крест, установленный Украинской греко-католической церковью в память о жертвах сталинских репрессий. Против Инны, тоже стоявшей у истоков Femen, завели уголовное дело, она спешно покинула Украину и в настоящее время является главой недавно открытого парижского отделения Femen. Нет на месте в Киеве и еще одного «лица» Femen, чаще других появляющихся на фотографиях с акций, — Александры Шевченко, уехавшей на семинар в Австрию. Анна Гуцол, обе Шевченко (они не сестры, а однофамилицы), а также еще одна девушка — Оксана Шачко — занимаются Femen фактически профессионально: другой работы и источника доходов у них нет. Кроме Анны и Оксаны в офисе сейчас находятся еще пять-шесть человек; мы сидим прямо на полу, я задаю вопросы, а отвечают наперебой те, кто может отвлечься от подготовки к акции. Именно Оксана производит впечатление самой радикальной и «безбашенной» активистки, и на вопрос, насколько сознательной была акция со спиливанием креста, отправляет «в утиль» концепцию религии как таковую: «Абсолютно сознательной, мы же против религии и боремся. Религия и церковь стоят на страже и защите установленных государством правил. То есть патриархата. И мы боремся против этого». Яна пытается смягчить ответ рассуждением о том, что они «за то, чтобы религию отправить в область личных отношений», но Оксана стоит на своем: «Вообще чтобы религии не существовало! В двадцать первом веке пора уже избавиться!» «Ну я за то... если кто-то хочет, чтобы религия существовала...», - возражает Яна, на что явно склонная говорить лозунгами Оксана повторяет: «Это закрепощение!» - и лишь затем позволяет себе чуть-чуть уступить: «Ну это очень личный вопрос — у каждого своя борьба с религией. Но позиция Femen, общая наша позиция: мы за объединение всех женщин в мире. Чтобы мы были единой армией. А религия, к сожалению, тоже ставит границы между людьми, она становится аккумулятором распрей между людьми, вместо того, чтобы бороться за свою собственную свободу, они там спорят, у кого какой бог».
До сих пор в русскоязычной «Википедии» в статье о Femen (которую, видимо, писали приверженцы классического феминизма) можно прочитать, что украинки вообще не являются феминистками. Позиция критиков сводится к двум, простите за каламбур, аргументам: голым грудям. Как можно бороться за права женщин, выставляя себя объектом очевидного сексуального внимания? Анна Гуцол совершенно с этим не согласна. «Изначально у нас — народный феминизм. Нам главное, чтобы девушка хотела быть свободной. И она хочет иметь свои права, хочет реализовывать свои возможности, хочет быть гражданским деятелем — и это важно. Самая главная заявочная акция была «Украина — не бордель» против секс-туризма и проституции в нашей стране. Мы тогда вышли в одеждах проституток протестовать против проституции. Я помню, все говорили: «Как это вы: в одежде проституток против проституции?!» Знаменательное в этой акции было то, что мы вышли и заявили, что мой вызывающий вид, моя одежда, моя сексуальность — не есть повод для домогательств, не есть повод, чтобы рассматривать меня как товар, как секс-объект, и под этим лозунгом теперь идут марши SlutWalk по всему миру. Они взяли этот лозунг у нас. Мы тогда заложили основы для нового направления феминизма. Женщины сейчас используют свое тело как инструмент борьбы. И я думаю, это самое важное, главная фишка нового феминизма — что женщина своим телом, своей сексуальностью будет вести свою борьбу. Это мужская индустрия эксплуатирует эту сексуальность — пользует, продает, покупает. Кажда женщина выходит на протест, на борьбу — она возвращает себе эту сексуальность. Это моя сексуальность уже. Да, мы знаем, что благодаря сексуальности продают печеньки и мороженное, машины и все на свете. Почему бы ей не проталкивать феминистические идеи?»
Вторая важная составляющая успеха Femen, по мнению Гуцол, - это совмещение провокационной формы протеста с острополитическим содержанием. Еще при президенте Ющенко Femen устраивали акции с участием обнажавшихся девушек, однако особого резонанса они не имели — потому что были посвящены социальным темам, да и милиция реагировала на протесты совершенно индифферентно. «У нас было очень много споров в организации — делать топлес или нет, - рассказывает Анна. - У нас доходило даже до того, что надо поделить организацию на два направления — типа, «лайт»-вариант: мы тут с шариками ходим протестуем, и «хард»-вариант: группа сумасшедших. Инна Шевченко была одна из тех, кто был против топлес-протеста...» Одна из девушек со смехом вставляет: «Потому что у нее сиськи маленькие!», но Анна все-таки заканчивает свою мысль: «...но постепенно сама жесткость со стороны украинской власти нас выбила на радикальные действия. Потому что мы поняли, что со своими шариками мы с ними не справимся».
«Мы поняли поразительную вещь, - резюмирует Гуцол смысл «голого протеста». - Оказывается, голая протестующая девочка у кабмина очень возмущает наших чиновников — они же замшелые, совковые, патриархальные. «Как вы позволили, чтобы эти меня опозорили!» Понимаете — опозорили! И мы постепенно понимаем, что голая девушка, врывающаяся в выступление высокого чиновника, может опозорить его больше чем ведро говна, которое мы вылили бы на голову. Вроде бы почему? Но оказывается так. Мужики, диктаторы, не терпят оскорбления от женщин. Самое унизительное, что может быть, это когда тебя унизит, оскорбит женщина. Мы прекрасно это понимаем. Это очень здорово, что он настолько низкий человек, что его легко оскорбить мной голой. Это великолепно. И если основной публике смешно, то мы знаем, что кому-то не смешно. Кому-то конкретно, против кого мы вышли, ему очень не смешно».
Обида на Pussy Riot, тем не менее, действительно иногда проскальзывает в словах активисток Femen, особенно когда речь заходит о резонансе от акций двух группировок. Яна, отсидевшая за нападение на патриарха Кирилла пятнадцать суток, замечает: «Я считаю, что если бы не Pussy Riot, то это тоже бы вызвало большой резонанс, потому что это тоже немало. Извините, просто за то, что выбежала с голой грудью на патриарха, посадить на 15 суток?! Это тоже очень жесткое наказание. Я ведь ничего ему не сделала». И более радикальная Оксана тут же подхватывает: «Мы могли бы поплатиться гораздо большим. Мы тоже не знали, мы думали — может, на полгода закроют. Я думаю, что даже 15 суток — это очень слабо и нам повезло, что... В общем, мы готовы, думаю, на большее».
Небыстрый процесс переделывания блондинки Яны в брюнетку «Иру» постепенно подходит к концу. Ей в очередной раз сушат волосы, она надевает белую блузку, невзрачный кирпичного цвета пиджак, и в таком виде (под всеобщие шутки о том, что именно так, видимо, должна выглядеть типичная киевская журналистка) Анна снимает ее на мобильный телефон — чтобы тут же распечатать фотографию для поддельного журналистского удостоверения. Правда, как именно оно должно выглядеть, ни у кого в офисе Femen представления нет, и я попадаю в неловкую ситуацию: меня просят показать для примера мою пресс-карту корреспондента русского Rolling Stone, которой у меня, признаться, отродясь не было. В конце концов дизайнер Дима (он помогает Femen бесплатно, получая в обмен возможность использовать их помещение для своей основной работы) сооружает «корочку», которую осталось только заламинировать в ближайшей мини-типографии.
Еще одну попытку найти источники доходов Femen предпринял в сентябре российский кабельный телеканал «Дождь». Активистки Femen рассказывают мне об этом со смехом и недоумением: им непонятно, чем вызвано появление предвзято-критического материала на считающемся либеральным и оппозиционным канале. Хотя авторы сюжета постарались перечислить все известные и выдуманные источники финансирования Femen за все время их существования, в результате оказалось, что, по подсчетам самого же «Дождя», расходы на акции «феменок» за последний год составили 40 тысяч долларов — совсем небольшая, если подумать, сумма для всемирно известного уже движения. Так и не разъяснив зрителям, как же можно «заработать на сиськах», «Дождь», однако, не упустил возможности с удовольствием констатировать, что Pussy Riot добились большего эффекта одной своей акцией в ХХС.
Наконец, наступает среда — день заседания украинского кабинета министров. Мы ожидаем возвращения Яны в офисе Femen, к 11 часам утра уже ясно, что акция провалилась, но сама Жданова появляется тут только к пяти вечера — ее несколько часов продержали в отделении милиции, после чего выпустили на свободу с повесткой в суд. Оказалось, что в кабмине готовились к появлению активистки Femen: всех журналистов впускали через проходную без задержек, и лишь документы Яны вызвали интерес охранников. «Я очень старалась законспирироваться — я сама себя в зеркале не узнавала, на самом деле, - с детским недоумением восклицает Жданова. - Вполне на журналистку тянула. Начальник охраны начал придираться — что-то ему в фотографиях не понравилось. Я думаю, что нас, возможно, кто-то сдал или прослушали». Яна попыталась забрать свои документы и уйти тихо, но охранники догнали ее на крыльце и окружили. Из ее рассказа поначалу даже непонятно, попыталась ли она все-таки провести акцию прямо на проходной, но потом Яна все-таки подтверждает: так как вокруг все еще толпилось несколько журналистов, она все-таки начала срывать с себя одежду и пытаться выкрикивать лозунги. «Они начали очень жестко заламывать руки, прижимать к стене, укладывать на асфальт», - без особого трепета рассказывает «феменка» и потом с сожалением заключает: «Плохо, что не было камер». Одна из местных журналисток, наблюдавшая эту сцену со стороны, обратилась к сотрудникам безопасности: «Зачем вы ее так ломаете, наденьте на нее просто наручники».
